Мы никогда не скажем, что вы с нами слишком долго
Организация AMIGA, которая на сегодняшний день существует уже 14 лет, долгое время была небольшой НКО с несколькими сотрудниками и некоторым количеством волонтеров. Все изменилось с началом войны в Украине. Психологи и интеркультурные работники активно помогают беженцам ассимилироваться в чешском обществе и понять, как оно функционирует.
AMIGA (Agency for Migration and Adaptation) работает с мигрантами и беженцами в нескольких направлениях. В первую очередь речь идет о психологической и интеркультурной поддержке людей, нашедших временный или даже новый дом в Чешской Республике. Интересен и тот факт, что часто помогающие нуждающимся психологи сами являются беженцами. Radio Prague International беседовало с сотрудницей организации AMIGA Динарой Ахметовой.
— Динара, мы сегодня встретились для того, чтобы ты мне рассказала о том месте, в котором ты работаешь. Это проект AMIGA, который расшифровывается Agency for Migration and Adaptation. То есть это агентство по миграции и адаптации. Расскажи, пожалуйста, кому вы помогаете?
«Наша работа направлена в первую очередь на всех мигрантов. Строится она по-разному, потому что мы всегда должны ориентироваться на то, какой проект мы начинаем, каким образом мы принимаем мигрантов, беженцев в наш проект. То есть в первую очередь мы, конечно, стараемся выстраивать работу так, что люди где-то видят информацию о начинающемся проекте и обращаются к нам. Наш офис в районе Прага-2, но долгое время у нас не было возможности там физически находиться, чтобы принимать людей на месте».
— А как сейчас все у вас происходит? У вас несколько проектов, посвященных отдельным темам?
«В этом году у нас несколько проектов. Некоторые из них направлены на индивидуальную поддержку, некоторые – на групповую. Иногда у нас проходит информационный проект. Вот у нас был один из проектов, «Путь пациента», беженца с раком, например, или с какими-нибудь другими заболеваниями – чисто информационный. Наш актуальный проект называемся Dumka и предоставляет психосоциальную поддержку, если это расшифровать, это получается индивидуальная психологическая поддержка, плюс интеркультурная поддержка. Это такое сопровождение, переводы на месте, поиск необходимой институции, например, врачей, больниц и так далее. И этот проект работает на основе диспетчинга, то есть у нас есть диспетчер, который сидит на телефоне, и все, кому необходима помощь, обращаются напрямую к нам по телефону».
— То есть, допустим, человек узнает, что вы оказываете психологическую помощь с поствоенными травмами. Он вам звонит, и вы его приглашаете к себе? Как вы потом составляете его личный план, как это проходит?
«Человек регистрируется на сайте www.dumka.cz, и посылает свою заявку. На основании этой заявки мы отправляем этот запрос ведущему нашей психологической службы, которая определяет, к кому этот человек может пойти. Не все запросы у нас идентифицируются как кризисные, потому что, в первую очередь, наша помощь, она скорее кризисная психологическая. Мы не предоставляем, например, долгую психологическую терапию, мы занимаемся именно кризисными случаями. Иногда происходит, что люди обращаются просто по поиску врача, а потом постепенно уже понимают, что и психологическая помощь им тоже нужна. То есть мы заводим карту этого человека и постепенно с ним таким образом работаем. То есть он первый раз, например, приходит к психологу, психолог с ним проводит какую-то диагностику, принимает решение, по какой схеме будет работать. Или если он обращается к интеркультурному работнику, то там тоже такая же похожая система. У нас нет, как часто бывает в таких случаях, социального работника, который составляет какой-то план работы. Мы не являемся официальными социальными службами, поэтому с социальными работниками у нас достаточно большая проблема – их сложно найти. Но мы за эти три года уже настроили работу, и она достаточно хорошо идет».
Украинские психологи-беженцы и «Волонтер с акцентом»
— А скольким людям вы помогли за эти три года?
«Это сложный вопрос, потому что мы считаем количество в год, и у нас получается не повторяющихся клиентов где-то примерно 500 человек в год. Но есть, конечно, и одиночные люди, которые один раз обратились, или один раз пришли на какой-то семинар, или на какую-то групповую поддержку. Но вообще в Dumka мы ориентируемся, на службы дольше, чем одноразовые. То есть это 10 встреч у психолога, ограничений нет по интеркультурной работе. То есть мы не говорим, что вы уже полгода с нами работаете, уже могли бы быть и более самостоятельными. Поэтому мы стараемся в этом плане поддерживать всех, кто обращается».
— То есть вы сотрудничаете с частными психологами, или с волонтерами, с организациями?
«Та служба, которую мы предоставляем, имеет две стороны. Психологи, которые у нас работают, официально трудоустроены, и на данный момент это украинцы, точнее даже – украинки, которые тоже приехали сюда с войной. То есть этот проект, он и начинался с того, что вокруг нас и вокруг нашей организации собралось большое количество волонтеров, психологов, которые были готовы помогать людям бесплатно, на волонтерских началах. Мы понимали, что людям, которые имеют такую профессию, важно тоже помочь, чтобы они могли реализовывать свои умения и свои профессиональные навыки в данной ситуации. Мы понимали, что чешскими специалистами мы не сможем обойтись из-за имевшегося языкового барьера, и поэтому нам необходимо было набирать штат именно из украинских психологов».
— А вот ты еще упомянула, помимо работы с психологом, интеркультурную работу, которая не ограничена. Что это?
«Понятие интеркультурный работник возникло уже достаточно давно. Я как раз один из первых таких работников, потому что в свое время я таким образом попала в область помощи мигрантам и прошла годовой курс, который проводился некоммерческой организацией InBáza. Это направление к нам вообще пришло из Португалии. Это теория сотрудника, который появляется на границе между мигрантом или человеком, который сюда приехал, и местной институциональной системой. Вообще по-русски это звучит как межкультурный работник, но я чувствую, что последние несколько лет небольшая замена этих языковых терминов все равно склоняется к тому, что все-таки интеркультурный – это более понятно, и мы стараемся использовать его во всех языках. Фактически интеркультурный работник – это переводчик, в первую очередь, это человек, который владеет двумя языками, то есть каким-то своим родным плюс чешским, и человек, который имеет основы социальной работы. То есть он предоставляет минимум служб, для того чтобы человек просто сориентировался в том, как здесь это работает. То есть он не просто переводит, но и ориентирует в системе».
— А если человек, допустим, здесь живет, ну скажем, 10 лет, имеет ли он право на ваши услуги? Бывает часто, что человек приезжает, у него не получается ассимилироваться, попасть в чешский круг. Допустим, он работает в фирме или в компании у своих соотечественников. И вот он приходит и говорит: «я живу здесь шесть лет, и чешский у меня совсем никакой, а он мне очень нужен, я хочу продвигаться куда-то». Имеет ли он право на вашу помощь?
«Конечно, мы стараемся помогать и таким людям тоже. Один из наших первых проектов, который мы реализуем до сих пор, это «Волонтер с акцентом». Прямо так называется. Это такая «лайт» форма адаптации людей, которые здесь живут, но в чешской среде не работают или не общаются. Таким образом мы реализуем проект на базе Клуба активных пенсионеров района Прага 2, которые рады любому сотрудничеству, любой работе. И такие люди, которые к нам обращаются, могут организовывать какие-то мероприятия для чешских пенсионеров. То есть таким образом как-то нарушается вот этот языковой барьер. Пенсионеры, они вообще очень рады любому общению, и, исходя из нашей практики, многие, кто вот таким волонтерством через нас прошли, они смогли потом куда-то сдвинуться».
— Сейчас поток беженцев немножко поутих. Чем вы занимаетесь в основном?
«Я бы не сказала, что он поутих. Что касается проекта Dumka, у нас не чувствуется, что стало меньше клиентов. Мы скорее ощущаем, что люди сейчас уже больше знают о нас. К нам часто обращаются и школы, и разные госорганы, потому что как бы все равно информация доходит достаточно медленно. И пока она дойдет до какого-то сотрудника в школе в каком-нибудь отдаленном районе Праги, может пройти и полгода, и год».
— Ты упомянула школы, то есть адаптацию украинских детей в чешских школах. Расскажи, пожалуйста, немножко подробнее об этом. Тяжело она в целом проходит – из твоего опыта?
«Мы начинали работать вообще с общежитий, то есть с мест регистрации беженцев в МВД, потом мы постепенно перешли в места проживания – общежития и так далее, где жили беженцы, в основном – семьи с детьми. Потом мы уже разработали программу по сотрудничеству со школами, которые принимали большое количество украинских детей. Потому что понятно, что система была не очень готова, и естественно, и школы были тоже не готовы, не знали, что с этим делать. С одной из таких школ мы работали очень плотно, потому что практически во все классы они приняли по 3-4, по 4-5 детей в каждый класс. Они приняли такое вот очень хорошее решение, от души, но потом они попали в сложную ситуацию, потому что учителя не справлялись, ассистенты не справлялись, и мы внедрились к ним с нашим предложением. Мы отправляли туда психологов, которые проводили групповые встречи для детей прямо во время обучения. Они соединяли по несколько детей из разных классов в группы и проводили с ними каждую неделю кризисные встречи по своим разработанным методикам».
Продолжительность аудио 17:18
Автор: Ольга Васинкевич
Источник: Иностранцы и Чешская Республика
Фотографии: Ольга Васинкевич, Radio Prague International